Oleg Deripaska and Brown Snow. Is nationalization threatening Rusal and En+

In the city of Achinsk in the west of the Krasnoyarsk Territory, brown snow fell last winter. Not to say that the usual industrial city was surprised by everything: yes, everything here is kind of brown, now there’s snow. But still, the even layer of dust (ash?) that covered the heads of townspeople, streets, stray dogs, garbage, the roofs of Khrushchev-era buildings and rare old mansions, cars, traffic lights, a monument to Lenin, was so impressive that even Achinsk residents who were accustomed to everything began to be indignant on social networks : we breathe this and so do our children... The local police monitoring social networks “issued” a corresponding report, “registering it in the prescribed manner.” It took two months to sort out the circumstances, and on March 27, the regional headquarters of the Ministry of Internal Affairs finally announced the initiation of a criminal case.

If the circumstances are thoroughly examined (and, of course, there are no doubts about the professionalism of the Achinsk police), the volumes of this case will certainly become one of the main documents of the era. They will contain details not only of the battles for Achinsk and the strategic Achinsk alumina (raw material for aluminum smelting) in the 90s, but also today’s talk about reprivatization, not only the secrets of relations between Russia and the United States with an admixture of business interests.

Since February 2022, a lot seems to have changed in Russia, but nothing has changed for Achinsk. An inexplicable hole in the “Russian world”:

Oleg Deripaska , the alumina refinery (AGK) is part of Rusal, founded by Oleg Deripaska, and Rusal is part of En+, which he created? And the fact that the head of the board of directors of Rusal is now Bernard Zonneveld (who previously headed the ING Eurasia division in Amsterdam)? And his colleague, the head of the board of directors at En+, is US Marine Corps veteran Christopher Bancroft Burnham? He fought in the Persian Gulf, retired as a lieutenant colonel, then headed Cambridge Global Capital, which invests, among other things. in biomedical research, cybersecurity and artificial intelligence; served as Chief Financial Officer of the State Department and Deputy Secretary General of the United Nations.

Delayed start mode

Даже в моменты самой зубодробительной риторики из Кремля в адрес заокеанских «партнеров/коллег» американцы продолжали инспектировать российские заводы, кующие оружие Судного дня, номерные закрытые города, облетали по списку интересующие их объекты и местности. Договоры СНВ (тоже номерные) предусматривали обоюдный контроль и взаимные верификационные миссии, члены делегаций, летчики и самолеты пользовались полной неприкосновенностью; принимали американцев (во всяком случае, в закрытых городах и объектах в Красноярском крае) тепло — знаю доподлинно.

Эти встречи никогда в России не афишировались, как и вторые паспорта, дети, активы, недвижимость за границей видных российских госдеятелей. Демонстрировали нам совсем другое: непримиримую стойкость нашей осажденной крепости перед кознями Запада — под регулярное помахивание и бряцание «Сарматами», «Булавой», «Цирконами» и т.п.

Тем не менее симметричные инспекции не прерывались, и страна тем не менее наблюдала, как искренне и неотвратимо устремлены на Запад члены семей и капиталы всех этих записных турбоястребов. И, разумеется, это тормозило возгонку эсхатологических настроений (сейчас не о тех несчастных, кто черпает познания о мире только из зомбоящика). И сколь бы достоверным ни казался косплей сталинской державности, в том факте, что скоро наши и американские военные и здесь, и там, за океаном, вновь — как обычно — сядут за один стол, всегда виделись основания для оптимизма.

Однако чуть более года назад Россия приостановила действие Договора о дальнейшем сокращении стратегических наступательных вооружений. Как сказал Владимир Путин, инспекции больше не пустят (поскольку «Запад прямо причастен к попыткам киевского режима нанести удары по базам нашей стратегической авиации»). И России проводить их в США не дают. Затем МИД заявил, что это решение о приостановке «может быть обратимо», потенциал Договора не исчерпан.

То есть развод и девичья фамилия? Ну, если и развод, то хорошо бы понять — кого. Ведь в некоторых делах, касающихся бизнеса и денег (между сильными мира сего, в России они или в Америке), наблюдается по-прежнему полное согласие. Для людей, принимающих решения, есть вещи куда важней СВО России в Украине, угроз ядерных ударов и т.д. Именно такое впечатление складывается, если посмотреть на жизнь крупнейших промышленных центров Сибири. Красноярска, Братска, Иркутска, Саяногорска, Новокузнецка. И, конечно, Ачинска.

Ачинский глиноземный комбинат (1,1 млн тонн в год глинозема) — крупнейший в России. В 90-е за него бились братья Лев и Михаил Черные, Василий Анисимов, Владимир Лисин, Дмитрий Босов, Олег Дерипаска, Вадим Яфясов, Анатолий Быков, Геннадий Дружинин, Юрий Колпаков, Глеб Фетисов, группа «Альфа», Trans World Group, банк «Российский кредит» — короче, весь цвет цветной металлургии. Не все уцелели. В итоге

И, лоббируя интересы «Русала» и Еn+, федеральные и краевые госчиновники раньше оказывали услуги Дерипаске и ельцинской семье, с которой он породнился. Этим можно было объяснить то, зачем и почему жители Ачинска, Красноярска, Братска задыхаются в перманентном смоге, дети болеют бронхо-легочными, ради чего астма… Чтобы сам Дерипаска и многочисленный ельцинский клан здоровел и бед не знал. Не понять, не принять такого положения вещей — но хотя бы какая-то логика.

Однако позже санкционная политика США привела к тому, что Дерипаску уволили (лишили контроля за компаниями), а в советы директоров «Русала» и En+ вошли назначенные минфином США люди. Помимо Зонневельда и Бёрнема, еще в совете директоров, например, En+ Тэргуд Маршалл-мл. — работал в каждой из ветвей госвласти США, был членом высшего аппарата Белого дома; Джеймс Шваб — учился в Военно-морской академии США, Гарвардской школе бизнеса, работал директором (помощником министра) в подразделении управленческой стратегии и решений Госдепартамента; Дж. В. Райдер — работал в палате представителей США, в консультативной группе начальника налогового управления США.

Это, конечно, не все директора, входящие в советы. Присутствуют и российские граждане, информация — открытая: каждый может посетить сайты компаний, полюбоваться. Еще раз:

Российская власть или сама инициирует, или относится с пониманием к пресечению доходов из России тех, кого она назвала «иноагентами». Значит, их книги, концерты, лекции — нельзя: вдруг из гонораров задонатят ВСУ. А работа огромного бизнеса на огромных территориях под опекой в т.ч. американцев — при этом работа, ни во что не ставящая российскую Конституцию с ее правом граждан на благоприятную окружающую среду, работа по допотопным технологиям, — это, выходит, нормально. Почему Z-блогерам, депутатам, различным видам патриотической общественности так интересны Макаревич и Акунин, признанные «иноагентами», но никаких сравнимых эмоций не вызывает ветеран морской пехоты США Кристофер Бёрнем?

Не то, чтобы это выглядело очень осмысленно, но вот, например, в Красноярске и Якутске граждане не так давно отказывались платить по кредитам банкам, в учредителях которых — иностранные компании с офисами в странах НАТО. Люди шли с заявлениями в ФСБ. Если это враги, как российское государство уверяет нас, зачем мы их будем финансировать? Отказывались платить коммунальные услуги, поскольку конечными владельцами компании значились компании с иностранными именами, а головные офисы их находятся в странах-участницах Евросоюза. «Я не против того, чтобы оплачивать услуги ЖКХ, — написал в заявлении один из таких сознательных граждан. — Но не могу, поскольку данное деяние подпадает под статью 275 УК РФ, а именно: оказание финансовой помощи иностранному государству в деятельности, направленной против безопасности РФ».

Действительно (это к Z-политикам), нет ли в этой алюминиевой феерии состава преступления — ну раз его нет в том, чтобы ради прибылей частной компании травить хоть 100-тысячный Ачинск, хоть миллионный Красноярск? (Вряд ли нынешнее ачинское дело закончится чем-то серьезным, максимальное наказание ответственному лицу по этой статье УК — арест до трех месяцев.)

Если вам будут говорить, что Зонневельд и Бёрнем — гении бизнеса, и работают они в интересах акционеров, а не правительств, и у таких «крупняков» паспорта не спрашивают, не верьте на слово, откройте и почитайте госдоклады Минэкологии и Роспотребнадзора — как краевых, так и федеральных — за последние годы. Госорганы из года в год констатируют чрезвычайную загрязненность красноярского воздуха, хотя замеряют и фиксируют они далеко не все. Именно предприятия «Русала» вносят основную (или близкую к основной) долю в эту грязь.

Красноярцы радовались (тогда это еще было можно, и статья не грозила), когда минфин США начал вводить новых людей в советы директоров «Русала» и En+, ждали, что отстранение прежнего основного собственника и смена управленческой команды повлияют на политику этих компаний в регионах — она станет менее людоедской, будут закрыты старые производства, внедрены новые технологии… Увы. Один только КрАЗ выплавляет более миллиона тонн, это 2 млрд долларов ежегодно. Ну какие могут быть ожидания на фоне такой суммы?

Режим полоскания

26 марта, накануне возбуждения ачинского дела, на расширенной коллегии Генпрокуратуры, итожащей 2023-й и ставящей задачи на год 24-й, генпрокурор Игорь Краснов сказал:

Владимир Путин поддержал эти усилия. Но так, что СМИ дали противоположные заголовки: дескать, он и исключил национализацию, и дал ей добро. Путин одновременно отмел речи о деприватизации и огосударствлении экономики, но оправдал работу прокуроров в случаях, когда активы были приобретены в обход, с нарушением закона, и более того — используются во вред государству.

История и сегодняшний день АГК, как и прочих крупнейших энергометаллургических активов Сибири — Красноярского и Братского алюминиевых заводов, каскада ангарских и Красноярской ГЭС на фоне произносимых Путиным и Красновым слов, весьма показательны.

В этом году исполнится 30 лет, как началось расследование приватизации алюминиевой индустрии Сибири. Оно сопровождалось аппаратной борьбой редкого накала, серийными убийствами, свидетели внезапно гибли, следователей отстраняли, акции кочевали по разным адресам и юрисдикциям.

30 сентября 1994 года премьер Черномырдин дал поручение (ВЧ-П-30885) ФСК (Степашину) и МВД (Ерину) проверить факты, изложенные в моих публикациях о приватизации Красноярского алюминиевого завода (КрАЗа), АГК и других предприятий отрасли, превратившихся в прачечную для грязных денег; также контрразведке, МВД, Минфину, Центробанку, службе валютно-экспортного контроля, налоговой полиции поручалось проверить финансовую деятельность структур, участвующих в приватизации алюминиевой индустрии, установить источники их финансирования. Срок — месяц.

Поручение тогда не исполнили, и после этого и премьер, и президент Ельцин (его семья тогда ни с Дерипаской, ни с Абрамовичем еще не связалась, да те и сами только проклевывались на горизонте) еще много раз возвращались к этой теме. Отчеты проверяющих и переписка ведомств занимают тома. Ничего не вышло. Олег Сосковец, первый вице-премьер, покровительствовавший братьям Черным при их вхождении в Сибирь, оперативно перехватил у премьера инициативу и замкнул отчеты проверяющих на себя.

Когда расследование о фальшивых авизо (а именно этими деньгами, как и безвозвратными кредитами, оплачивался алюминий и глинозем) завершалось (и развязка должна была состояться в Грозном), именно он часто фигурировал промежуточным звеном в цепи, по которой похищенные деньги гнали в Сибирь — началась первая чеченская. С чего-то главный металлург и технолог горячих производств Сосковец стал одним из кураторов военной операции. И первым делом отбомбились не по дворцу Дудаева, не по скопищам «бандформирований», а по нацбанку и минфину, где оставались следы финансовых афер. В те же дни от грозненских филиалов московских банков не осталось камня на камне. Хотя, казалось бы, российское руководство, вещая о криминальном режиме Дудаева, было заинтересовано в вещдоках.

Алюминиевую проверку курировала ФСБ. С 1994-го первым замдиректора ФСБ назначили Анатолия Сафонова, ранее командовавшего красноярским УКГБ. Пока директор ФСБ Сергей Степашин рулил на Кавказе, генерал-полковник Сафонов регулярно отчитывался о проверке Черномырдину, потом — возглавившему ее Сосковцу. Характерная фраза из письма № 745-Св от 10.03.1995: круг юрлиц, контролирующих имущество КрАЗа, «не может быть определен». То есть мне, журналисту, это сделать удалось: взять выписку из реестра акционеров, навести справки о записанных там юрлицах. Потом еще раз удалось то же. И еще. А спецслужбе — нет.

Благодаря профанации расследования Сосковец получил возможность побыстрее его свернуть и узаконить ход дел в алюминиевой индустрии. Подогнать законодательство под схемы Льва Черного и легализовать их. Сосковец пытался просить (052п-П6 от 19.01.95) через помощника президента Юрия Батурина снять с контроля президентские поручения. Не получилось. Батурин ответил (АI-522б от 14.2.95), что это произойдет только после завершения проверки источников финансирования компаний, обеспечивающих их участие в приватизации алюминиевой отрасли, а проверку эту назначил Черномырдин.

Следом (3.03.95 запиской АР-7/1863) уже Альфред Кох, тогда и.о. председателя Госкомимущества, заявил: «учитывая, что проведенной проверкой не установлено нарушений законодательства о приватизации», необходимо снять с контроля поручения президента Пр-1646 и Пр-1862. До этого на Коха возлагался контроль за мораторием на продажу акций предприятий алюминиевого комплекса и изменений в управленческих органах этих предприятий — до окончания проверки. Однако и это поручение успешно саботировалось. Генпрокуратура, Минфин, Чубайс, Мостовой (всех причастных перечислять уже нет ни желания, ни смысла) —

Но цели у расследования, как вы понимаете, были совсем другие.

Россия, таким образом, отказалась в 90-х выяснять источники денег, на которые приватизировали ее алюминиевую индустрию. Счастливому будущему надлежало наступить, несмотря на фальшивые авизо и горы трупов. Деприватизации боялись, считая ее равноценной возвращению коммунистов и гражданской войне. И — разговор замяли. Будущее наступило. Некоторым на горло, но все же сложилось общее мнение войной и это не считать.

Так стал возможен Анатолий Быков, к концу 90-х подобравший все ценные активы центра Красноярского края. А потом Дерипаска, забравший вовсе все, до чего дотянулся. А потом — контроль казначейства США над алюминиевым комплексом России.

Есть ли шанс, что в связи с СВО и новыми веяниями в России это расследование возобновят и закончат? На какие деньги скуплены акции КрАЗа и АГК? Законно ли они поменяли форму собственности? И изменится ли в таком случае что-то для Красноярска, Братска, Саяногорска, Абакана, Байкала (который для Еn+ — водохранилище, верхний бьеф Иркутской ГЭС)? Перестанет ли засыпать коричневым снегом Ачинск?

Само по себе снежное дело особых неприятностей «Русалу» не несет. Но если иметь в виду его бэкграунд, понятно — может триггернуть.

Режим отжима

Четыре года назад силовики Красноярского края, осознав, что все фигуры, мешавшие алюминиевому расследованию, ушли из власти, либо уже из жизни, либо заметно потеряли влиятельность, сделали то, что прежде казалось невозможным — подняли дела из 90-х и часть их успешно завершили: бывший алюминиевый барон Быков за серию убийств получил 20 лет, ждет в Красноярском СИЗО отправки на строгий режим.

И еще тогда, в 2020-м, управление экономической безопасности и противодействия коррупции красноярского главка МВД досконально разбиралось именно с крайне запутанными схемами приватизации алюминиевого комплекса. Понятно было, что это требовалось для закрепления доказательства по делу о руководстве Быковым преступным сообществом; в 90-е генералы называли его крупнейшим в России, однако включали режим мнимого противодействия ему — режим имитации работы. Иначе это не назвать. Все на этот раз получилось. Позже СК прекратил материал этого дела (по статье «организация преступного сообщества») по нереабилитирующему основанию: такова была просьба самого Быкова — поскольку сроки давности прошли.

Однако уже тогда, вскрывая бухгалтерию приватизации, силовики обозначали дело о преступном сообществе как программу минимум. Максимум тоже был, и утопичным он офицерам вовсе не казался. Они прямо мне говорили: если докажем незаконность отчуждения госпакета акций КрАЗа (20%) через быковскую ФПГ «ТаНаКо», рушатся и остальные сделки, все их можно признавать ничтожными. И все можно отжать в доход государства.

Или, как говорит сейчас генпрокурор Краснов, вернуть «утраченное имущество».

И все понимают, что окончательное решение принимать не силовикам и не судам.

О том, что такой вариант вовсе не фантастичен, косвенно свидетельствовала и довольно кислая реакция сотрудников службы безопасности «Русала». В МВД рассказывали, что те шли на сотрудничество со следствием по делу Быкова, но в основном — лишь на словах. Причина, по всей видимости, одна: все это напрямую увязано на их сегодняшний бизнес.

Это уже не экономика — политика. И это, казалось тогда, следующие серии. Однако, как видим, их показ все откладывается. Почему? Да, это энергометаллургический, алюминиевый комплекс, не военно-промышленный. Но ведь и его называют стратегическим, и без него никуда, и понятно, что в руководстве страны не могут не оценивать риски гипотетической ситуации, при которой решение давать ли алюминий российскому ВПК, будет замыкаться на отставного американского военного, ветерана Госдепа Бёрнема.

Режим выжимания

Ачинцы написали Путину, текст опубликовал местный депутат:

Краевой министр экологии Владимир Часовитин откликнулся загадочно: «Жители Ачинска пишут, что город завален пеплом. Оценить масштаб загрязнения можно в любой точке Ачинска». Словно в Ачинске появился вулкан наподобие Авачинскому.

Но министр пообещал спектральный анализ отобранного материала, чтобы определить источник загрязнения. И действительно — смогли. Замминистра известила, что в снегу нашли значительное содержание нефелинов и известняка, спекая которые и делают глинозем.

Замечу, что ранее АГК отказал минэкологии края в подписании соглашения. Ачинское подразделение «Русала», находясь на «федеральном контроле», не видит нужды в соблюдении даже чисто ритуальных приличий.

Лишь несколько фактов из научных исследований (открытые источники, профильные институты и учреждения Минздрава, Роспотребнадзора, РАН) прошлого десятилетия — новей просто нет, но и изменений особых не случилось. Ачинск подвергается многосредовому канцерогенному риску с превышением в 9,4 раза, Красноярск — в 8,84 раза. При этом замеряется в воздухе лишь 52% канцерогенов, выбрасываемых промышленностью, в питьевой воде — 48%, в почве и пищевых продуктах — 20%, а 10 канцерогенов не контролируются здесь нигде (на самом деле не замеряется больше, говорят другие эксперты).

Максимальные значения канцерогенного пожизненного риска: Красноярск (8,8), Ачинск (10). Ученые Москвы и Красноярска пишут: это неприемлемо, требуются экстренные меры. Риск преждевременной смерти от суммарного воздействия загрязняющих веществ, рассчитанный на 100 тыс. человек,

• в Ачинске — 154 дополнительные смерти,
• в Красноярске — 112.

KrAZ, the world’s largest aluminum smelter, ranks first among stationary emission sources in Krasnoyarsk. On the second - coal-fired thermal power plants. There are no other ways to save Krasnoyarsk, other than closing/relocating/transferring KraZ to modern technologies and converting thermal power plants from coal to gas. Promises to change the more than century-old technology (Soderberg) to a more modern one (baked anode) were made by the communists in the USSR. The management of Rusal repeated them not so long ago. But Krasnoyarsk residents have never experienced a shortage of promises.

Putin undertook to defeat the environmental disaster in Krasnoyarsk even before the 2019 Universiade, flew in and held meetings; it all ended with Krasnoyarsk once again (since 1983!) for some reason being promised metro instead of air. How one can replace the other, how the metro will reduce emissions of carcinogens from furnaces that melt metal, probably only the head of state knows.

However, there is no irony: at the last session of the City Council, the first vice-mayor said that there are four bomb shelters for the entire Krasnoyarsk (1.2 million), the rest are “buried premises.” Mayor: “Out of the required 200 bomb shelters, we have 22, and even then they are not provided according to the standards.” And the speaker of the City Council added that Krasnoyarsk “will soon have a metro.” So Putin knows better what Krasnoyarsk needs. The city where they make the missiles that Russia rattles at the United States.

The snow case raises mixed feelings. It is clear that Rusal (especially now) behaves in the “regions of presence” exactly as the Russian state allows it. This means that not everything with America is ruined, and despite all the rhetoric, business is on schedule (a person is weak: everywhere and always looking for hope, even when it might not be worth looking for it). On the other side,

If we proceed from Rusal’s usual business practices, the company will not blame itself, but will once again seek help from the federal and regional budgets to solve the problem that has arisen. Under environmental programs - the most trendy. Such cases: personalities on the boards of directors of Rusal and En+ are approved by the US Treasury, and tax breaks and preferences are sought and found in the Russian Federation and its constituent entities. Squeeze policy. Dry.