Самый странный квартал России: сюда трудно найти вход, дома сносит штормами, а на столах была икра

Район правее мыса Таганий Рог в городе Таганроге изначально был Адмиралтейской слободой. Теперь это массив по-южному крепкого частного сектора на грязных улицах без асфальта. Но именно туда повели меня Виктория и Олег, у которых я гостил на другом конце города.

Вскоре мы вышли к крутому обрыву над Турецкой бухтой, омывающей Таганий Рог с юго-запада. Сюда порт смотрит отгороженным у моря в 1885-95 годах Ремонтным бассейном. Тогда построили именно молы, а полумёртвый ныне судозавод вырос за ними лишь к 1930-м.

Ниже по склону в 2019 году появился памятный знак его основателю - отставному поручику Александру Боудону, несправедливо умолчавший, впрочем, о его партнёрах Корнелии Мартовицком и Поликарпе Рочегове.

На табличке - следы вандализма (но Тагмет оказался сильнее!) да силуэт фелюги - основного рыбацкого судна в Таганроге тех лет. Парк на другой стороне мыса (часть Пушкинской набережной) до революции знали как "пристань фелюг", а этот камень во всех смыслах - въездной знак Богудонии.

Фамилия Боудон, превратившаяся в Богудона, там забыта: Богудония - то ли Богомданная, то ли вовсе "Бог, Дон и я". Так называлась рыбацкая слободка, когда-то выросшая на крутом обрыве и с годами превратившаяся в гнездо браконьеров. Главное, пожалуй, её свойство - полная открытость морю и закрытость берегу. Даже просто найти проход туда - уже непростая задача, а в прошлом жители ставили караулы, следившие, чтоб чужаки не проникали в их мирок.

И не зря: так, один таганрожец рассказывал мне про одноклассника с Богудонии, у которого однажды случилось побывать в гостях. Там мальчика накормили осетриной и чёрной икрой, запросто как хлебом и маслом, но даже родному сыну строго запрещали выносить деликатес из Богудонии. Именно осетром, тогда не редким в дельте Дона, и жила слобода, ну а милиция... что милиция? Богудонцы знали, в какую воду прятать концы, а обладатели фуражек - в каком доме забрать баклагу икорки.

Ну а памятник ломал да лестницу курочит то и дело некий местный житель, пытающийся обратить время вспять - говорят, когда-то туристы неосторожно продавили днище его лодки, и с тех пор он пытается их задержать.

Ещё одна беда Богудонии - в тех же 1990-х, без ухода и обслуживания, развалилась похожая на остатки петровских укреплений стена, прежде гасившая волны. Вдоль обломка этой стены и прошли мы каменистым пляжем:

Да перебравшись через волнолом, попали на край Богудонии:

Лесенка справа привела нас в трёхмерный лабиринт улочек шириной в размах рук меж неприступных заборов и задраенных наглухо окон:

Подъехать сюда по грязным ухабистым улицам - уже задача, а непосредственно в Богудонии и вовсе ходить можно только пешком. Лодки тут явно важнее машин, а советская милиция понимала, что облаву без потерь не устроить.

Провода и даже трубы висят над улочками как лианы:

Стоки местные жители стараются в своё море не сливать, а вот дренажи - торчат из заборов:

Дома Богуднии в основном ХХ века, но есть и несколько старых хат, причём, внезапно, с фахверком:

Людей мы тут почти не встречали, да и те не особо смотрели на нас. Старики Богудонии рассудили "будь что будет" и цепляются за свою рыбацкую жизнь в безнадёге и безразличии. Молодёжь стремится наверх, ходит на работу в офисы, и лишь побаивается, не смоет ли дом очередным штормом и добегут ли через эти закоулки врачи скорой помощи, если вдруг её придётся звать. Власти сочли, что Богудонию дешевле расселить, чем оснастить новой волнозащитой.

А тем временем пенсионерка Валентина Кононова в одном из домиков на косогоре рассудила "не место красит человека, а человек место" в самом буквально смысле - закоулки потихоньку покрываются её рисунками. Лучшее будущее для Богудонии - повторить судьбу виленского Ужуписа или хотя бы владивостокской Миллионки, но более вероятно, что однажды её расселят и снесут во имя безопасности.

Богудония очень маленькая: в высоту простирается как бы не больше, чем в ширину, и чтобы обойти её всю, с избытком хватит получаса. Сперва мы поднялись к бывшей 1-й Надгорной улице - здесь ворота в большой мир для богудонцев:

На волны которого глядит жутковато-причудливый морской фасад, напоминающий колонию рыбаков в мире постапокалипсиса.

Такой вид создают шторма, и куски кирпича на кадре выше могли остаться от смытого дома. Те же шторма заваливают берег сетями, сорванными на браконьерских делянках. Но богудонцы пока ещё терпят угрозу - она ведь лишь плата за то, чтоб на заднем дворе иметь целое море!

Не знаю, есть ли хозяин у резиновой лодки - я видел посты, написанные несколько лет назад, где она лежит на том же месте.

Лодок тут множество - они болтаются в море на тросах, висят на стенах...

...хотя бы лежат под навесами. Вот такая деревянная, возможно самодельная, нам встретилась только одна:

Другой символ рыбацкого подпространства - якоря: одни используются по назначению, другие - как элемент дизайна, третьи и вовсе сложены в небольшой памятник. За оградкой наверху нетрудно представить загорелых мужиков, рассевшихся с пивком вокруг мангала со свежими кефалью или таранкой, чехонью или силявкой (более известна как уклейка), а в годы расцвета - севрюгой или осетром. В наше время, слышал, даже в ресторанах Таганрога рыба лишь с Чёрного моря, но местные рассказывали мне об осетровых мальках, весной этого года выброшенных на берег штормом.

Единой набережной в Таганроге нет, но тут и там виднеются то дикий пляж, то лодочный причал:

Нам очень не хотелось идти обратным путём, однако выход из под этих круч найти непросто:

Зато под ноги интересно смотреть - вот скажем кирпичная галька:

Черепки и осколки, среди которых могут оказаться пуговицы петровских солдат, турецкие пули, генуэзские монеты, черепки разбитых амазонками горшков античной Кремны:

Вот небольшая коллекция находок, которую мне показали в самом обычном частном доме даже не на первой линии от моря.

Наконец, мы приметили прогал среди кустов и тропку, которая вывела на старый гнилой судовой трап, полностью скрытый смыкающейся травой и ветвями.